История эта приключилась со мной в бытность работы моей в одной из геологоразведочных партий, проводившей исследования на предмет поиска алмазных и золотоносных пород в бескрайних просторах таёжной Эвенкии, а именно, на берегах реки Подкаменной Тунгуски, где я однажды решил изобразить из себя медведя. И вот что из этого вышло.
По окончании полевого сезона, уже поздней осенью, когда весь таёжный люд покидает обжитые за лето свои рабочие участки, в тайге оставляют зимовщиков, обычно двух, которые сторожат оставленную там технику, продукты, снаряжение и т.д. Подпрягли на это как-то раз и меня.
Лет мне было тогда двадцать пять, казак вольный, душа полна романтики и я с лёгкостью согласился остаться ещё месяцев эдак на шесть. Благо, продуктов было много, ящиками забита вся палатка. Кроме того, у нас было два ружья 16-го калибра, куча боеприпасов. Метрах в двадцати от нашей избушки протекала речка Тычана, в которой водилось множество рыбы, такой, как хариус, ленок, налим и т.д. Налима мы ловили на того же хариуса, подцепив его на крючок, привязав леской к палке, и под лед. А утром смотришь – болтается на ней полусонный налимище, который в воде-то еле ртом шевелит, а на воздухе и подавно, чуть двигается. Словом, живи – не хочу, наслаждайся жизнью. И охота, и рыбалка. Для любого мужика истинное удовольствие. Да еще после таких трудов праведных банька, да такая, что дух захватывает. Да и самогон гнали, чего греха таить. По таёжному, из чайника. Охладителем служила дужка от спинки кровати.
Но это всё, как говорится, лирика. Начнём о главном.
На дворе начало декабря, мороз давит под пятьдесят. На севере он не так ощутим, как в южных районах. Куснёт иногда за щеку. Бодрит больше, нежели морозит. Мы с напарником уже обжились, приноровились к лесной жизни и настроившись ещё месяцев эдак на шесть такого безмятежного существования, с утра до вечера топили «буржуйку», слушали транзистор да книжки почитывали. Все геологи давно уже разлетелись по своим рабочим кабинетам и наверное, пишут отчеты. С нами остался один из них, Яковлевич, который со дня на день ждал вертолет.
И вот, как обычно, утром, схватив ведро, я спустился к проруби за водой. Погода стояла чудная. Солнце светило так, что кристально чистый, белый искрящийся снег слепил глаза. Всё дышало миром и спокойствием. Царила божественная красота. Каждое дерево излучало свой особый, неповторимый цвет, который бывает только в это время года, и на фоне зимней белизны всё это напоминало мозаику, оттенки которой то тускнели, то вновь сияли под лучами яркого и холодного зимнего солнца. Было тихо.
Лишь иногда, то тут, то там раздавались звонкие, оглушительные, похожие на выстрелы звуки. Это стволы деревьев, сопротивляясь напору холода, трескались, сбрасывая тем самым с себя его оковы. Ничто не омрачало настроения.
И я, не выдержав этого великолепия природы, от избытка нахлынувших на меня чувств, вдохнул полные лёгкие чистого морозного воздуха и приложив ладони ко рту, рявкнул, насколько это было похоже, медвежьим рыком. Прозвучало довольно громко. Мне понравилось, и я повторил. И что я вижу?! Из избушки вдруг выскочили Яковлевич с напарником, оба с ружьями и давай палить в воздух.
- Слышал? – спрашивают меня
- Что? – отвечаю.
- Медведь ревёт.
- Ну, слышал, - а сам молчу, что это я.
Словом, забаррикадировались мы в избушке, замотали проволокой дверь и ждём, когда медведь начнет громить либо нас, либо палатку с продуктами.
Медведи, как известно, зимой спят. Только больные да раненые бродят. А что такое «шатун», я думаю, знают все, тем более геологи.
Тем временем прошли сутки, вторые. Все тихо. Никто на нас не нападает. Даже собаки не гавкают. А мы уже успели сообщить об этом по рации в партию и охотникам-промысловикам. Всех переполошили. На третьи сутки я стал замечать на себе подозрительные взгляды. Я молчу. Думаю, если признаюсь, не миновать мне хорошей трёпки. Так что тоже делаю озабоченный вид.
И вот, наконец, после трёх суток тревожного ожидания, бессонницы, когда даже по «нужде» боялись выйти, мы рискнули обследовать округу. Может, все-таки удастся обнаружить следы этого злополучного зверя.
Яковлевич с напарником взяли ружья, собак и недобро на меня посмотрев, направились на разведку. Я сижу, жду. А сам думаю; если даже станут бить – не признаюсь.
Часа через два они шумно ввалились в звенящей от холода одежды, и, не глядя на меня, стали раздеваться.
- Ну как? – полюбопытствовал я. - Нашли чего?
В ответ грозное сопение, брошенные на меня взгляды, в которых плясали злые огоньки.
- Ничего, - буркнул Яковлевич, - всё обошли, никаких следов.
После этого я ещё долго ловил на себе их косяки, в которых чёрным по белому было написано, что они всё знают, обман раскрыт и меня спасает только то, что как в русской поговорке говорится : не пойман – не вор.
И только во время отлёта Яковлевич процедил мне сквозь зубы:
- А медведя не Колей звали?
Но ответа он так и не дождался.
Вот такая история произошла со мной в далёком северном месте, где закон – тайга, а прокурор – медведь. История забавная, но поучительная. Одним словом, с тайгой не шутят.
2001г. автор Н.Варнавский
|